Не по скандинавски цыгановатый и усатый ( правда не полосатый — пятнистый) лейтенант ,жестом без слов, дал команду своим бойцам . Те так же, без комментариев, молча и споро исчезли за бортом . Мы кинулись к бортам. Одному даже повезло получить в нос чем -то весомым. Он потом клялся, что успел разглядеть предмет — это была поддернутая снизу абордажная кошка на прочном тросике ,который вскользь задел его по руке . Кошка и трос были покрыты черной резиной ,что и спасло нос нашего друга от большого ущерба . Мы же успели увидеть , удаляющиеся низкие катера по два от каждого борта . Двигались они почти бесшумно — с низким, ровным гудением.
«Устиныч ,поднимись.» — позвал старпом из штурманской рубки. Боцман недоуменно пожал плечами и направился к адресату. «Чо с рыбой то делать?» «Жалко, пропадет добро!» — тоскливо толковали матросы. » Слышь, Паганель, ты бы сходил ,студент, в рубку. Пусть хоть старпом скажет, чо делать.»
Старпом Савва Кондратьевичь был вполне свой мужик. Сам из старинной , поморской фамилии Гагаровых, прошел он путь от матроса до старшего штурмана ,однако князя из себя не строил , поскольку не из грязи произошел. Поморы — народ свободный ,с чувством собственного достоинства, не испорченный веками крепостного рабства ,которое ,как мне думаеться, фатально изменило национальный характер крестьян среднерусской возвышенности . Но,сейчас не об этом.
Поднявшись по трапу, я подошел к овальному проему входа в штурманскую рубку. И тут я услышал нечто. На борту свистели и не где — нибудь , а в святая святых — на капитанском мостике. Причем свист был нагло искусен. Поясню,что свист на бортах парусных кораблей Флота российского, еще со времен отца — основателя — Петра Великого был занятием строго регламентированным. По приказу старшего офицера ,в штиль, старший боцман высвистывал специальным ,чаще серебрянным ,свистком попутный ветер. Бездумное же насвитывание ,могущее вызвать нежеланный и опасный шторм — строжайше каралось.
Я шагнул через комингс — высокий порог штурманской рубки. Посреди рубки изрядно склонив голову (чтобы не зашибиться о бронзовые переговорные трубки и прочие выступы падволока(потолка) торчала Линкольновская фигура красноволосого и краснолицего майора. » Прифьет, как дала !» — вымолвила фигура , покончив с художественным свистом. Я замялся с ответом, несколько офигев от столь пристального интереса к моей гипотетической интимной жизни. Не дождавшись моей реакции фигура поманила меня изящной ,не по телосложению рукой.
Я с определенной опаской приблизился. Норвежец стоял напротив донного эхолота . В темноте рубки работающий прибор освещал наши лица зеленовато — фосфорическим светом. Размеренное пикание посылаемого на дно моря эхо — сигнала ,ранее казавшееся мне уютно — убаюкивающим, теперь более всего напоминало мне ритмы сердечной деятельности в послеоперационной палате. Я покосился на своего визави . В темной накидке «с кровавым подбоем» , в мистическом освещении затемненной рубки , он более всего походил на незабвенного героя романа Брэма Стокера. В том самом месте где оголодавший граф,покинув уютный гробик ,на корабле посреди океана, не без аристократического эротизма расправляется с экипажем.
Я вздрогнул,почувствовав как рука соседа легла мне на плечо. Неожиданно тихим приятным баритоном норвежец запел: » We all live in a yellow submarine . Yellow submarine. Yellow submarine.» Я вдруг понял , что за мелодию насвистывал , не чтящий морские традиции, этот флотский майор. Незабываемые «Битлы» — «Желтая подводная лодка.»
Норг жестом указующего перста , тихо посмеиваясь, тыкал куда-то в фосфоресцирующую ,но достаточно освещенную панель эхолота. Меня осенило — все это время его развлекал небольшой силуэт подводной лодки плавно покачивающийся на освещенном экране навигационно — промыслового радиоприбора. Наверно его забавлял этот милитаристский пук в рубке , казалось бы, мирного промыслового судна. О том ,что все это не так уж и смешно мне предстояло понять несколько позднее.
Из состояния легкой оцепенелости меня вывел шум, донесшийся из коридора нижней палубы, из -под железной лестницы трапа ведущего в рубку. Распахнулась дверь ,находящейся там капитанской каюты. На капитанский мостик поднимались трое. Впереди с потертым кейсом Владлен , за ним боцман и старпом Сава (Кондратич).
«Да ,что уж теперь , не мы банкуем» — одышливо бормотал капитан ,тяжело преодолевая высокий порог — комингс. Он с каким то медвежьим рыком щелкнул тумблером и штурманская рубка ярко осветилась,так,что все присутвовшие невольно зажмурились. Кэп открыл кейс и вывалил на штурманский стол , прямо на навигационную карту с островом в середине , солидную горку разноцветных «корок». Это были паспорта и медицинские книжки экипажа ,а так же разнообразные профсертификаты и квалификационные удостоверения.
Свое капитанское удостоверение и сертификат с англоязычным вкладышем Владлен аккуратно положил сбоку ,припечатав им судовую роль ( список членов экипажа). Со стола соскользнул и упал на палубу какой — то документ в красной корке. Я машинально поднял его — с фотографии гордо взирал на меня боцман Друзь ,молодой со смоляными , еще нетронутыми сединой знаменитыми своими усами. Он был на фото почему — то в белом халате, который закрывала большая синяя печать. На печати извивалась змея, склоняющаяся над чашей , смахивающей на фужер под шампанское. Фельдшерский сертификат ,- дошло до меня. Сей медицинский символ всегда странно ассоциировался у меня с алкоголиками и уголовными татуировками.
Капитан повернулся к норвежскому майору и сделал приглашающий жест по направлению стола с документами — «Зри, мол.» Норвежец подошел к столу и без особого энтузиазма начал перебирать бумаги. Я полушепотом осведомился у старпома по поводу злополучного улова и печалящегося над ним экипажа. » Устиныч , спроси у варяга ,что с рыбой ? За борт ее ,или как ? А то моряки переживают — пропадает мол.» — переадресовался старпом к боцману.
Полиглот Устиныч начал издалека, его английский был странен и пространен. Язык деловых людей , с краткими , конкретными смыслами не терпящий двойных ,тройных толкований ( в отличии от нашего Великого и Могучего — палитры для великих стихов и романов ,а так же национального инструмента по сокрытию правды.) наш палубный Да Винчи сумел превратить в нечто.
В своей тяге к интеллектуальным вершинам человечества Бронислав Устиныч не обошел языкознания и… не искал легких путей . Друзь изучал язык ,пытаясь переводить и заучивать оригиналы, из какой -то антологии английских поэтов 16 — 18-го веков — антикварного издания тысяча восемьсот лохматого года. Память у него ,как у человека всю жизнь что-либо изучавшего, была отменной . И он шпарил ,как считал к месту, целыми кусками рифмованного староанглийского ( да еще с калужским акцентом).
Простой вопрос,- «Что делать с уловом ?» наша жертва самообразования излагал минут пять. Из его аброкадабры с некоторой вероятностью просвечивало ,что -то вроде : » Позвольте не продлить мне в туне ожиданья . Ответа Вашего в немом томленье жду.» И о рыбе — «Безмолвный житель вод нас ныне озаботил.»
Потрясенный норвежец впал в интелектуальный ступор . » Are you crazy ?»- хриплым шепотом, не без труда оклемавшись , вопросил он престарелого вундеркинда.
На этом месте я почувствовал назревшую необходимость во вмешательстве. Пренебрегая субординацией и внутренним голосом ,советовавшим: » Не лезь!» , я не спросивши начальства напрямую обратился к рыжему майору. » I’m sorry, what to do with the catch ?»- типа — «Что делать с уловом?» Тут норвег сделал радостно — удовлетворенный жест руками — вроде как :» Ну, наконец-то !» «All that you would like to.» ответил он. Делайте мол ,что хотите. Затем покосившись на боцмана ,криво усмехнулся и добавил: » Only it doesn’t keep people away from.» «Lean fish get away with crayzy.» — Ну ,мол только боцмана не зовите , а не то рыба в свой последний час еще и рехнеться.
Мой добрый приятель Бронислав Устинович Друзь восседал под полубаком на бухте нового швартовного троса. Лучший боцман Мурманского рыбфлота терзался вселенской печалью. И то ,- кого из великих ценили при жизни ? Я прибрел с извинениями. »Да я тебя не виню ,Вальдамир» — с горечью молвил Устиныч. Наши то что, народ смышленый ,но не развитый. Ленивы мы русские ,ленивы и нелюбопытны. Читать — лень, учиться — лень. Каким мир божий сотворен , как и когда Вселенная родилась, как ты ,сам — Человек устроен , узнать поспешай ! Так нет ! Опять лень! Наши то ладно — умны да хитры .а все лапотники ,простота ! Ну этот то — норвег ,ведь видно же — граф (!) белая кость ,дворянчик … и не понимай , Ай донт андестенд , их нихт ферштейн , Йай фуштур икке ,понимаешь . Ты ж форпост научный , родина университетов , просвещенная европа ,понимаешь. Я ж к нему с респектом . На языке Шекспира и Бернса ,понимаешь. А он: » Kрэйзи, крэйзи ! » тьфу.
В то время ,как боцман с гордо поднятой головой Сократа удалялся к себе в коптерку под полубак, дабы отдаться цикуту скорби и забвения, Ваш покорный слуга был оперативно произведен начальством в штатные толмачи ,то бишь в переводчики . Мой английский, мягко говоря — «оставлял желать…» Я выезжал на нескольких десятках типичных и специальных морских фраз и выражений, вызубренных в мореходке. Это давало какой -то словарный запас и привычку к арифметически правильной конструкции английской фразы. Не обладая особыми способностями ,как у боцмана( а он и правда был человек талантливый) Шекспира и Бернса , особенно в оригинале, я опасался. Потихоньку удовлетворяясь( «чертовски приятная штука…») »Волшебником Страны Оз.» Фрэнка Баума.
Норвежский майор ,найдя в моем лице подлеца ( тьфу ,чтоб я сдох, проклятая слабость к красноречию. Красноречивый солдат Крапивин из Булгаковского » Бега» известно чем кончил.) Короче с моей помощью наладилась какая — никакая коммуникация. Норвежец наконец смог представиться плененным им русским офицерам — толстому капитану Владлену и маленькому и худому старпому — Савелию Кондратьевичу.
Тут нас ждал сюрприз ,майор к эффекту привык и посмеивался — командира береговой охраны сектора Медвежий ( по норвежски звучит как Бьернья) звали Свен ,ну а фамилия ( ой — вэй , вы не поверите…) — Бьернсон. Я так думаю , что у его начальства в военно — морском штабе , где-нибудь в Осло, а то и поближе в Трамсе, попросту специфическое чувство юмора ( Ну мало ли в Бразилии Педро — ну как в Норвегии Бьернсонов) » Ах, у нас тут майор Медведев. А не повенчать ли нам майора Медведева с сектором Медвежьим . Охранять наш родной норвежский Медвежий будет бравый майор Медведев,- от набегов русских медведей…( Господа офицеры, всем смеяться !)»
В полдень Бьернсон вежливо обьявил капитану, чтобы экипаж приготовился к швартовке со сторожевиком «Сенья». » Жуковск» будет далее препровожден в надежное недалекое место ,где будет отшвартован на несколько суток ,для ожидания начала расследования инцидента и решений относительно дальнейшей судьбы судна и экипажа.» Я не без самолюбования переводил капитану этот интернациональный канцелярит (воистину — «Бюрократы Всех Стран — Объединяйтесь !»
Наш ржавенький рыбачок пришвартованный к новенькому, пахнущему свежей краской (словно только сошедшему со стапелей караблестроительной верфи) военному — красавцу «Сенье» производил впечатление блудного сына ,который капитально поистаскавшись, в сопровожденнии красивого и ухоженного , а главное умного брата( оставшегося при богатом родителе) волочиться со скорбной рожей к папашке на покаяние.
Меньше ,чем через час наша сладкая парочка подошла западному, покрытому высокими отвесными скалами побережью. Самым малым ходом, изрядно попетляв, мы вошли в довольно таки обширный фьорд — залив. Со стороны моря это место совершенно не просматривалось и должно было представлять превосходную базу для небольших военных кораблей и подлодок. За каким лешим норвеги засветили его перед советскими рыбаками (в нашем лице) мы совершенно не понимали.
Нас пришвартовали к импровизированному причалу — словно вырубленному в виде очень глубокой ниши в отвесной скале.Наш траулер полностью скрылся в этой нише под нависающим скалистым козырьком. Норвежец пришвартовался к нам вторым бортом и остался под открытым небом. Швартовные тросы закрепили на мощных железных скобах, намертво вделанных в твердую скальную породу. Боцман ,запрокинув голову посмотрел вверх — нависающая черная скала полностью закрывала от нас серое полярное небо. Это была идеальная, даже классическая северная морская шхера. — »Под медвежьим крылом. «- изрек наш народный поэт.
Нам тогда было ещё не ведомо какие секреты скрывает этот почти по Жюль Верну //Таинственный остров// и какие открытия нам предстоят //Под медвежьим крылом.//